МЕНЮ
КУМАНДИНЦЫ – (варианты самоназвания алтай-кижи, тадар-кижи, тадарлар, куманды-кижи) – тюркский народ, проживающий в верхнем и среднем течении р. Бия. В административном отношении это территории Красногорского и Солтонского районов Алтайского края, Турочакского района Республики Алтай и Таштагольского района Кемеровской области. По итогам переписи 2002 г. кумандинцев насчитывается 3114 чел. Из них 1704 проживают в городах: Барнаул, Бийск, Горно-Алтайск, Таштагол и др.
Антропологический тип кумандинцев, наряду с другими северными этносами алтайцев (челканцами и тубаларами), выделяется в самостоятельную северо-алтайскую расово-систематическую единицу, занимающую промежуточное положение между уральским и южно-сибирским антропологическими типам
Язык кумандинцев является северным диалектом алтайского языка, входящего в уйгурскую группу тюркских языков. В языке К. выделяются три говора: турочакский, солтонский и старобардинский. Письменность создана в начале XX в. на основе кириллицы, но в наст. время язык кумандинцев существует только в разговорном виде.
Принято выделять верхних (орё куманды) и нижних (алтына куманды) кумандинцев, проживающих соответственно в верхнем и нижнем течении р. Бия. В основу выделения этих групп положены некоторые отличительные особенности культуры и хозяйства у верхних и нижних кумандинцев.
Кумандинцы сформировались на основе длительных контактов древнего самодийского, угорского, кетского населения и более поздних тюркских групп. До официального вхождения в состав России кумандинцы являлись т. н. «двоеданцами», платившими дань русскому царю и джунгарским правителям.
Религия, верования, обычаи, традиции, обряды
В целом, религиозные представления кумандинцев мало чем отличаются от южноалтайской системы верований. Однако есть и свои специфические особенности.
Вот что пишет Н.А. Алексеев в своей работе «Шаманизм тюркоязычных народов Сибири» касательно кумандинцев: «По верованиям этой этнической группы северных алтайцев на небе обитают духи – покровители отдельных родов (сеоки). Их называют «тёс» или «пайна». Главного из них называли «имеющим три шапки священным Бай-Ульгеном». /Алексеев М.А. 1984 г. – С.36/ . Именно Бай-Ульген, а не Эрлик (хозяин нижнего мира), как у южных алтайцев, награждал людей даром шаманства. Ульген же указывал шаману, каким должен быть его бубен, который затем надо было осветить на родовой горе в день летнего солнцестояния.
У кумандинцев был записан миф о женитьбе шамана на одной из дочерей Ульгена. В нем рассказывается, как великий шаман Каменек похитил дочь Ульгена и сбежал вместе с ней на землю. Когда она забеременела, Ульген, разгневанный на то, что она вышла замуж за человека среднего мира, трижды пнул ее. После этого она родила троих сыновей. Один из них оказался заикой (Келей), другой – непомерно большим (Кочо), а третий хромым (Курултай). Последний, по предназначению Ульгена, давал кумандинцам великих кузнецов и шаманов. /Алексеев Н.А. Стр. 37/
Что касается брата Ульгена – владыки демонических существ и нижнего мира Эрлика, то и тут у кумандинцев есть своя оригинальная легенда, согласно которой первый в мире шаман , самый могучий и сильный, отбросил Эрлика в нижний мир, но в ходе ожесточенной борьбы так и не смог его уничтожить. Поэтому люди вынуждены приносить жертвы не только Ульгену, но и Эрлику.
Посредником между этими двумя полюсами трансцендентного бытия выступал кам или шаман. Период его становления всегда отмечен тяжелым психическим помешательством, так называемой «шаманской болезнью», когда происходит тотальная трансформация всего существа будущего шамана.
По свидетельству самих шаманов, духи-тёси раздирают их тело, ища что-то вроде «лишней кости» – места сосредоточения духа проходящего инициацию страдальца. После ее нахождения шаман пожизненно приобретает духов – помощников и вместе с ними свои паранормальные способности: Он принужден ими время от времени производить камлание – это его дар и одновременно проклятие. Основными магическим орудиями шамана являлись колотушка «орбу» и бубен.
Кумандинские шаманы пользовались тремя типами бубнов. Один из них, «каным», Давал Ульген через родовую гору Солог, находящуюся близ селенья Турочак. Другой тип кумандинских бубнов назывался «марс». Он имел резную неатропоморфную рукоятку. Бубен «марс» получали от горы Мустаг только те шаманы, которые имели предков из шорских родов. Третий тип кумандинских бубнов назывался «тезим». Его давали родовые горы Солог и Кабак, расположенные вблизи Телецкого озера. Этим бубном нельзя было камлать к Ульгену. Он предназначался для обращения к духам среднего и нижнего миров. /Алексеев Н.А., 1984 г., с. 159/
Самым распространенным у кумандинцев, как и у южных алтайцев, был обряд жертвоприношения лошади («таилга»). Лошадь белой масти приносилась в жертву Ульгену, черной – Эрлику. Первоначально шаман узнавал, угодна ли лошадь Ульгену или нет. Для этого он ставил чашку на спину лошади и ждал, когда она упадет. Если чашка падала вверх дном, то это означало, что жертва не угодна богам. В случае, если чашка падала на дно, обряд продолжали далее. Шаман обходил лошадь несколько раз по кругу, стуча в бубен. Таким образом он ловил «душу» лошади. Затем лошадь уводили в уединенное место к жертвеннику.
Осенью, когда собирался урожай, кумандинцы устраивали праздник «Коча-кана», носивший явно эротический характер: по селению ходил ряженый человек в маске из бересты и с длинным фаллосом в руках, изображавший духа Коча-кана. Он останавливался перед окнами каждого дома и пел не совсем приличные песни эротического содержания. Хозяева дома обязаны были по обычаю одарить подарками Коча-кана и его спутников. За это им обещалось пополнение семейства и приплод скота.
Ремесла и промыслы кумандинцев
Занимались кумандинцы, помимо охоты, собирательства, еще и мотыжным земледелием, разводили лошадей. Постепенно, под влиянием русского населения, переходили к плужному земледелию. Сеяли вручную, но вместо ножа при жатве применяли уже серпы. Кумандинцы либо покупали их у русских, либо изготавливали сами. Хлеб обмолачивали цепами, веяли на ветру, подбрасывая зерно деревянной лопатой вверх. Хранили хлеб в амбарах, построенных по русскому образцу. Сеяли пшеницу, рожь, овес, гречиху. В быту использовали каменные зернотерки «пасак» и деревянные ступы «соко». В большинстве случаев земледелие было натуральным, товарного зерна не производили. В деревянной ступе (соко) толкли ячменную крупу для приготовления национального блюда – «кyче».
Постепенно земледелие превращалось в главное занятие кумандинцев. Перенимали у русских и навыки огородничества.
Охота на крупного лесного зверя обеспечивала их мясом. Шкура шла на шитье обуви; пушной промысел также приносил основное средство для уплаты ясака. Охотились на маралов, косуль и т.д. охотились и на медведя. Наиболее подходящим месяцем охоты на медведя считался декабрь – время окончательного перехода его в спячку. Сняв с убитого медведя шкуру, отрезали ему голову и перевязывали бечевкой челюсти. После чего старший из охотников делал заклинание («алган») над головой убитого медведя и вставлял ее в развилку дерева. Если не соблюсти этих действий, то, по поверью кумандинцев, душа (сyрy) убитого медведя могла преследовать охотников. Некоторые из охотников проглатывали глаза медведя. Считалось, что взгляд его будет потом устрашать медведя. Никто на охоте не произносил слово «медведь», а называли его «дедушка».
Перед отправлением на промысел производилось кропление деревянных изображений покровителей охоты. В тайге кумандинцы, выстроив охотничий шалаш, также совершали кропление ячменной кашей «хозяину тайги». Его называли «каным» и изображали двухголовым. К вечеру охотники сходились к шалашу. Поужинав и сделав необходимые приготовления, они начинали рассказывать различные сказки. Считалось, если сказка понравится «хозяину тайги», он пошлет удачу на охоте. Весной, в апреле, ловили бурундуков, летом – сурков.
В местных реках и озерах ловили хариуса, тайменя, щуку, окуня, карася. Имели специальные рыболовные снасти. В августе и сентябре, когда вода становилась светлой, кумандинцы выходили лучить рыбу острогой.
Важное место занимал промысел кедрового ореха. Терка «пасак» применялась для перетерания шишек.
Занимались пчеловодством. Диких пчел обнаруживали, выставив миску с медом – пчелы напивались и летели в дупло. Охотнику надо было только проследить за ними. Затем для диких пчел делали специальные «дуплянки» (переселяли их туда ) в виде колод.
Большое место в хозяйстве кумандинцев занимали изделия из дерева, преимущественно из березы. Из нее изготовлялась различная посуда (чашки, ложки, корытца), средства передвижения (сани), предметы культа. Береза считалась священным деревом – аналогом Мирового Древа, соединяющего воедино мир богов, людей и нижний мир предков. Много посуды делали из бересты, которую заготовляли в июне. Деревянную чашку выделывали из корня березы. Такая чаша не трескалась от горячей пищи.
Национальная кухня кумандинцев
Пищей кумандинцев было мясо диких и домашних животных, дичи, рыбы и молочные продукты. Из растительной пищи употребляли хлебные злаки и различные дикие съедобные растения. Число этих растений было довольно значительным кан-дык, черемша, сарана (саргай), дягиль (палтырган), полевой тук (кобирген), дикий чеснок (ускум), различные ягоды и т. д. Из них кандык и сарана, как отмечалось, заготавливались на зиму.
Выкопанные летом луковицы кандыка слегка обмывали в воде, затем нанизывали их на тонкие бечевки и в таком виде сушили на солнце. Сушеные корни кандыка варили в молоке. При этом для улучшения вкуса добавляли сметану и яйца. Из луковиц сараны готовили кашу. Сначала их варили в воде, затем, слив воду, отжимали. Второй раз варили сарану на молоке. Состоятельные семьи заправляли готовую кашу сметаной. Сарана занимала настолько важное место в питании кумандинцев, что сбор ее отразился в загадках.
Так, в одной из них говорится: Саргайга барган кыстар саарнаш ньанчылар — Девушки, ходившие за сараной, возвращаются с песнями (ответ: сеек — комар).
Из других растений чаще употребляли в пищу черемшу (калба). Ее широко употребляют в пищу и в настоящее время как алтайское, так и русское население. Едят ее в сыром виде, заправляют похлебку, тушат, пекут пироги и даже делают вареники. Многие научились засаливать ее и сушить на зиму. Сушеную калбу добавляют в мясной фарш при приготовлении пельменей Из ягод собирали клубнику (токпак чийлеги), землянику (эмчек чийлеги), малину (агаш чийлеги), красную (кызылат) и черную (караат) смородину, черемуху (чырмыт), калину (палб-бн). Ягоды употребляли в пищу как в свежем, так и в сушеном виде. Сушеная черемуха мололась на каменной зернотерке и употреблялась в качестве начинки пирожков. Калину ели в пареном виде и пекли с ней пироги.
Сведения о питании кумандинцев мучной или хлебной пищей дает нам В. В. Радлов. Он пишет, что кумандинцы готовят талкан из ячменя (мука из поджаренных зерен ячменя), а из пшеницы и ржи — маленькие хлебцы (тертмек), пресные лепешки.
С развитием различных отраслей хозяйства, особенно земледелия, скотоводства и огородничества, изменяется, и характер потребляемой кумандинцами пищи. Она становится более разнообразной и богатой. Появляются новые блюде, заимствованные у русских. Русские женщины научили кумандинок печь хлеб из кислого теста, пироги, блины, готовить лапшу и т. д. Наряду с дикорастущими растениями кумандинцы все больше употребляли в пищу огородные культуры, такие, ках картофель, морковь, капуста и огурцы.
В конце XIX в. в связи с развитием у кумандинцев земледелия основным продуктом их питания были уже злаки:
- пшеница,
- ячмень,
- просо,
- рожь,
- овес
- гречиха.
Из проса рушили на мельницах пшено для каши и супа (урге), а из ячменя по-прежнему готовили талкан и толкли в деревянной ступе крупу для похлебки кдчд. Пшеницу и рожь мололи на муку на мельнице.
Из пшеничной муки пекли булки (итпек) и калачи. Для выпекания булок в зажиточных семьях имелась даже специальная деревянная форма — итпек айак.
Из мучных блюд, бытовавших у кумандинцев, следует отметить еще кузем и тутпач. Довольно лакомым кушаньем у кумандинцев считался казан тертеги — букв.: хлеб котла.
Из круп наиболее часто употребляли ячменную крупу и пшено. Из первой варили кочё, а из пшена готовили кашу на молота или воде, заправляли- им суп. Кроме ячменной и пшенной крупы, кумандинцы готовили домашним же способом овсяную крупу. Овес парили в русской печи в большом чугуне, а затем распаренные зерна сушили в печке на противне. Высушенные зерна толкли в ступе. Из полученной крупы варили кашу на молоке или заправляли ею суп. Из отходов овсяной муки готовили кисель. Овсяные отруби (шрак) заквашивали, затем процеживали через сито и отжимали. Варили на небольшом огне, непрерывно помешивая. Готовый кисель, разлив по чашкам, охлаждали. Его ели с молоком или без него.
Повседневной пищей бедноты был суп из картофеля, заправленный пшенной или ячменной крупой, и чай с хлебом или с талканом. У богатых урге варили всегда с мясом. Вечерняя пища богатых семей всегда была мясной. Обычно готовили лапшу с мясом или суп, или же пельмени, а по утрам пекли пироги с различной начинкой (картофель; черемуха, клубника), реже оладьи, блины, шаньги и ежедневно — калачи и булки. Яйца кумандинцы варили всегда вкрутую, чаще всего готовили яичницу.
По сравнению с южными алтайцами у кумандинцев молочная пища занимала незначительное место. Они знали о существовании таких молочных продуктов, как курут, чегень и кумыс. Им был известен и способ приготовления некоторых из них, но практически кумандинцы их мало готовили. Наиболее часто из молочных продуктов употребляли в пищу простоквашу, творог, сметану и топленое масло. Молоко пили как в сыром, так и в кипяченом виде.
Будучи издавна не только таежными охотниками, но и рыболовами, кумандинцы все-таки не умели готовить рыбных блюд и заготавливать pы6y впрок. И рыбная пища в питании кумандинцев не играла существенной роли. В основном употреблялась только свежая рыба и только в вареном виде. Из свежей рыбы варили уху, заправив ее мучной болтушкой. Жарили рыбу редко. Иногда запекали ее на сковороде, залив взбитыми в молоке яйцами и добавив туда сметаны. Заполненную рыбой сковороду ставили на жар в русскую печь. Из рыбной мелочи (чебак, пескарь, окунь, хариус) пекли пироги.
С мелкой сушеной рыбой (удара), как указывалось выше, готовили лапшу или тутпач. Из хлебных напитков кумандинцам были известны орткы и пуза (позо). Оба напитка назначались для жертвенного кропления духам. Кроме них, была известна и хлебная самогонка, выкуренная по заимствованному от русских крестьян способу. Точно так же, как и русские крестьяне, кумандинцы готовили пиво (сыра).
Мясная пища имела весьма существенное значение в питании кумандинцев. Они употребляли мясо домашних животных, диких оленей, лося, косули, медведя, барсука; из дичи, мясо глухаря (шай), тетерева (куртук), рябчика (сынма), дикой утки и гуся, а из грызунов мясо зайца («ойан), белки (тыйыргК тарбагана (тарбаан), бурундука (курек) и суслика.
Из домашних животных предпочитали употреблять в пищу мясо лошади и овцы, но так как овец кумандинцы держали мало, то в большинстве случаев забивали лошадей (согум). Пока мужчины разделывали тушу, женщины очищали и мыли потроха, готовили кровяную колбасу (кан), шургем.
При забое скота, как правило, варили баш эт (букв.: мясо головы). Голову рубили на несколько частей, добавляли куски ребер, шейную мякоть. Все это варилось в большом котле. Кровяная колбаса и потроха (карын) варились отдельно. Собравшихся гостей угощали в первую очередь каном, а после этого — мясом. При этом нижнюю челюсть и часть черепа с глазницей преподносили тем, кто помогал колоть лошадь.
Весьма лакомым и вкусным блюдом считались вареные мозги с кровью, тщательно перемешанные с жиром из навара мяса. Женщинам и детям до 17 лет это кушанье не разрешалось есть. Будто бы при употреблении этого блюда у юношей будет кружиться голова, когда он полезет на кедр бить шишки. Его ели поэтому только взрослые мужчины и старики. Для беременных женщин запретной была пища, приготовленная из мяса диких животных и из мелкой сушеной рыбы. Как в бульоне, так и в супе мясо варили большими кусками. Подавали его, мелко искрошив, с бульоном (мун) или с супом.
Зимой части туши лошади подвешивались в замороженном виде в амбаре. Весной, в марте, когда мясо начинало оттаивать, искрошив его мелко и посолив, набивали им тонкую кишку с подбрюшным салом и гусятиной. Получалась своеобразная мясная колбаса, которую подвешивали на чердаке. Там она завяливалась. Летом употребляли ее при варке лапши или урге. Кроме того, кумандинцы умели вялить мясо на солнце, нарезав его тонкими и длинными кусками. Засаливали мясо крайне редко. В некоторых случаях, чтобы мясо летом не портилось, его слегка поджаривали на костном мозгу и внутреннем сале, затем укладывали в туес и заливали жиром.
Питались кумандинцы обычно три раза в день: утром (эртен) пили чай без сахара или с молоком; к чаю подавали пироги или хлеб в виде булок и калачей. Обед (туште) у некоторых кумандинцев был простым повторением завтрака. Обычно к обеду готовили суп (урге) или кочё. Вечером пили чай с теми продуктами, что и утром, или варили лапшу или суп. Таким было питание огромного большинства кумандинцев.
Фольклор
Устное народное творчество кумандинцев, равно как и их искусство, к сожалению, изучено плохо. Наиболее распространенными типами фольклорных произведений являлись в прошлом песенные четверостишья (такпак), различного рода бытовые и волшебные сказки (чорчок), а также эпические произведения (кай). Особое место в культуре К. занимали мастера-исполнители сказок и эпосов – кайчи, и исполнители песен на музыкальном инструменте шор – шорчи.
Охотничьи легенды:
1. Одна артель с промысла возвращалась. Те охотники много зверя добыли. Когда они приближались к дому, к ним один старый-престарый старик подошел: „Меня долей не наделите ли?” — сказал. Те люди ему ничего не дали. Когда они на второй год на промысел пошли, то долго в тайге ходили, зверя совсем мало убили. Когда они домой вернулись, шамана камлать заставили. Тот шаман к хозяину горы пошел. Когда он оттуда возвратился, он сказал: „Хозяин горы очень сердится. Он говорит: «Я прежде им много зверя давал, они же своей добычей не поделились. Теперь я ничего не хотел им дать, да пожалел и помалу дал».
2. Два человека промышляли. Когда они, белок стреляя, шли, один из них споткнулся об лежащую колодину и выругался. Слышно стало, как внутри горы железо куют. Эти два человека сказали: „Нам топор скуй“. Хозяин горы им из горы ответил: „Сюда идите, я топор сковал”. Один из них по направлению к горе пошел, другой, испугавшись, не пошел, а убежал прочь. [Тот] вошедший человек назад не вернулся — там умер. Оставшейся снаружи человек живым остался. Тот человек домой вернулся. Весною тот человек пошел «пара» на рыбу ставить. Потом, когда он на [ту] «пара» поглядел, видит — давешний пропавший человек в ту «пара» мертвый попал.
3. Один охотник-человек на промысел пошел. Он ходил и белок стрелял. Если соболь попадался, он соболя убивал. К вечеру он к стану вернулся. Вслед за ним вскоре одна женщина-человек пришла. Когда он взглянул — то не человек был, то хозяйка горы была. Когда она шла, ее лыжи снега не касались. Высоко над землей, снег не вдавливая, лыжи скользили. Пришедший на промысел человек подумал: „Это хозяйка горы меня погубить пришла. Я с ней разговаривать не стану”. Тот человек чай вскипятил (’чай повесил*). Хозяйка горы также чай себе сварила. Тот человек шкурки с убитых белок снимать стал. Хозяйка горы также шкурки сдирает. Вечером охотник спать постелил. Хозяйка горы также рядом с ним постель положила. Переночевав, охотник утром рано встал; хозяйка горы также встала. Перед тем как идти за белкой, пищу поел. Хозяйка горы с ним вместе ела. Походив на промысле, опять белок настрелял, к стану возвратился. Хозяйка горы тоже вернулась. Охотник, не будучи в силах что-либо сделать, решил домой обратно вернуться. Хозяйка горы сказала: „Ты не вздумай домой возвращаться”. Человек ей в ответ ничего не сказал. Он ружье зарядил; хозяйка горы ружье взяла и также зарядила. Он прицелился. Хозяйка горы тоже прицелилась. Человек вторично ружье зарядил. Хозяйка горы также ружье зарядила. Тот человек, думая домой возвратиться, лыжи надел. Хозяйка горы тоже лыжи надела. Человек, имеющий ружье, курок ружья взвел, пистоны заложил. Хозяйка горы также курок взвела. Человек подумал: „Ээ, теперь чья-то у нас смерть будет!” Человек домой пошел. Хозяйка горы вслед за ним пошла. Человек ружье на плечо положил. Дуло назад, на хозяйку горы, направил. Хозяйка горы также ружье назад направила, нацелилась. Тот человек в отвисшие груди хозяйки нацелился. Далеко от стана не отошел. Курок взвел, ружье выстрелило, хозяйке горы меж грудей пуля попала. Хозяйка горы также назад выстрелила. Хозяйка горы вскрикнула, на снег упала. „Ты меня убил! Я с тобой жить хотела. А ты меня застрелил!” — сказала. Тот человек, от нее освободясь, вернулся. Возвратясь домой, с женой и детьми разговаривал и радовался. В ту тайгу больше на промысел он не ходил.
4. Два товарища на промысел ходили, один был «шорчы». Вечером в охотничьем шалаше сидя, он на “шор” играл. Хозяйка горы, придя, его игру слушала. Тот «шорчы» на другой день много зверей убил. Из пойманных зверей он два исчерна черных соболя выбрал и в пустоте дупла дерева в тайге запрятал, говоря: „Пусть товарищ злой об этом не узнает”. Другой охотник мало совсем промыслил. Очень огорчался. Когда промышлять кончили, — тот «шорчы» к тому дереву, где соболей спрятал, пошел. Искал, искал, того дупла не нашел. Соболей не нашел. Ветер, видно, дерево повалил. Оттого, что тот «шорчы» с товарищем не поделился, хозяин горы соболей своих назад взял.
5. Два товарища вместе в тайгу промышлять пошли. Один из них ясновидец был, другой — играть на «комысе» умел. Вечером, усевшись в. охотничьем стане, они меж собой разговаривали. Потом музыкант играл, а ясновидец смотрел, Когда музыкант играл, хозяин горы, придя, стал слушать. Потом сказал музыканту: „Одной пулей пять белок, пронизывая-нанизывая, стреляй!” Утром они вышли промышлять. Когда музыкант одну пулю выпустил, пять белок сразу—нанизывая — застрелил. К охотничьему шалашу вернулся. У ясновидца почти совсем белок не было, у музыканта много было. Ясновидец огорчился. Музыкант сказал: „Я тебе половину (моей добычи) отдам. Люди, вместе на промысел ходящие, добытого зверя поровну делить должны!”. Ясновидец, туда глядя, плакал, сюда смотря, смеялся. Домой вернулись, жить стали. Сколько-то жили. Много, через голову переваливая, зверя добывали. Полные сумы денег наживали. Они там живут, я назад вернулся.
Язык и письменность кумандинцев
Кумандинское наречие — язык кумандинцев, одно из двух (или трех) наречий, составляющих северноалтайский язык. Варианты самоназвания: къуманды / къубанды / къуўанды / къувандыг.
Традиционно кумандинское наречие считалось диалектом алтайского языка. Согласно новейшим классификациям тюркских языков южно- и северноалтайский языки являются двумя разными языками, и оно относится ко второму, наряду с челканским. Ситуацию усложняет то, что и кумандинский, и челканский по отдельности официально признаны отдельными языками малочисленных народов России и для них разрабатывают отдельные учебные программы.
Кумандинское наречие распространено в среднем течении реки Бия.
В начале 1930-х годов была предпринята попытка обучения кумандинцев на родном языке. В 1933 году был издан «Куманды-буквар» на латинице под редакцией Н.А. Каланакова и К.И. Филатова. Однако на этом дело остановилось. С тех пор преподавание в школах ведётся на русском языке, в качестве предмета преподаётся алтайский литературный язык, основанный на собственно алтайском наречии южноалтайского языка. То есть фактически он является иностранным для кумандинских детей.
В последние годы вновь появилось движение за преподавание самого кумандинского. В настоящее время факультативное преподавание кумандинского языка ведется в школах №15 и №31 города Бийска. Разработаны программа обучения и учебные пособия, а также в 2005 году для детей издана азбука кумандинского языка «Азбука кумандан». Кроме словарного материала по основным темам в азбуку включены пословицы, поговорки, загадки. Однако несмотря на это, дети и молодежь практически не владеют кумандинским языком.
